Первое сообщение о взрыве в «Домодедово» появилось в твиттере в 16:32 в понедельник, 24 января. До информагентств новость дошла за 10-15 минут, до радио – за 20-25. Первые очевидцы в эфире появились менее чем через час, первые корреспонденты добрались до аэропорта через час с небольшим (от центра Москвы до «Домодедово» – 40 минут на электричке). Из трех главных телеканалов раньше всех сообщил о происшествии «Первый» — в плановом выпуске новостей в 18:00. Через ПОЛТОРА ЧАСА после взрыва.
Сетка вещания трех главных «кнопок» кардинальных изменений в связи с терактом не претерпела. В первые пару часов и «Первый», и «Россия-1″, и НТВ показывали сериалы: соответственно «След» (561-я серия), «Ефросинья» (236-я серия) и «Улицы разбитых фонарей» (черт знает какая серия).
Свобода – это внутреннее ощущение. Редакционная политика – не вопрос свободы. Без свободы не могло бы быть такого телевидения, которое есть у нас.
Владимир Кулистиков, гендиректор НТВ, 24 декабря 2010 года
Для первого выпуска новостей на «Первом» видеоряд смонтировали из архивных материалов, отснятых, вероятно, во время декабрьского транспортного коллапса в «Домодедово». Съемочная группа «Первого» добралась до «Домодедово» около 18:30 ивышла в эфир в 18:55 (было также использовано видео одного из очевидцев с YouTube). После пятиминутного экстренного выпуска новостей… началось шоу «Давай поженимся».
Государственный телеканал «Россия-24″, который при создании позиционировался как «русский CNN» (круглосуточный новостной канал с упором на оперативность) сообщил о теракте через 52 минуты. На настоящем CNN сообщение о теракте в «Домодедово» в это время уже вовсю обсуждалось в прямом эфире. Как и на британском BBC World. В эфире «России-24″ дикторы с выражением зачитывали самые проникновенные твиты, найденные по хэштэгу #domodedovo. Ближе к ночи корреспондент телеканала сказал в эфире, что твиттер стал «почти равен» телевидению.
Я думаю, что современное российское телевидение ничем не отличается по степени ограничения свободы от телевидения крупнейших демократических стран.
Константин Эрнст, гендиректор Первого канала, 24 декабря 2010 года
Блестяще проявил себя молодой (возрастом меньше года) телеканал «Дождь» (первое сообщение о теракте в эфире — в 17:00, дальше — сплошной прямой эфир со множеством очевидцев и экспертов). Очень достойно показал себя Russia Today, который ретранслировали многие мировые СМИ. Вот только оба эти канала — спутниковые, а RT, к тому же, вещает по-английски, да и костяк его команды составляют отнюдь не российские журналисты. Московский канал ТВЦ вышел в эфир (без очевидцев, комментариев и актуального видеоряда) спустя час после теракта.
Однако неоперативность главных российских телеканалов — это еще полбеды. Освещение теракта в «Домодедово» показало, что ведущие российских теленовостей элементарно разучились работать в прямом эфире: на ходу отбирать, обобщать и выдавать постоянно поступающую противоречивую информацию, комментировать, выуживать новые подробности, опрашивать очевидцев, ответственных лиц, экспертов, да даже собственных корреспондентов. На «Первом», «России-1″ и НТВ, похоже, попросту не осталось журналистов, способных вести многочасовые новостные прямые эфиры, как это бывало во время терактов 11 сентября 2001 года в США или во время «Норд-Оста» 23-26 октября 2002 года в Москве.
Я думаю, что уровень свободы всегда соответствует времени, тому историческому периоду, который переживает страна. Я считаю, что сейчас один из самых высоких уровней свободы за всю историю нашего телевидения.
Олег Добродеев, гендиректор ВГТРК, 24 декабря 2010 года
Теперь к эмоциональной части.
Черт с ними, с «вечнозелеными приемами» советского Центрального телевидения и с сервильностью, о которых говорил в своей теперь уже легендарной речи при вручении премии Листьева Леонид Парфенов. Черт с ней, с цензурой высказываний Владимира Познера о Василии Алексаняне и Сергее Магнитском. Черт с ним, с Андреем Лошаком — лучшим российским телерепортером, попросту вытесненным из телеэфира. Черт с ними, с «Ефросиньями», «Улицами разбитых фонарей», со скандалами, интригами, расследованиями, с адским трэшем, с самозабвенной любовью к начальству и с оголтелым «мочиловом» любых его критиков, с бесконечными песнями, плясками и катанием на коньках разнообразных «звезд», с жалкими потугами на сатиру, с дешевыми суррогатами морали и патриотизма.
– Не любите вы, Владимир Михайлович, нашу общественность.
- Обожаю, ну что вы. Это же пушечное мясо для наших ток-шоу!
Диалог Дмитрия Медведева с Владимиром Кулистиковым, 24 декабря 2010 года
Даже не это самое скверное. Хуже то, что российское телевидение относится к своей аудитории как к предынфарктному старику или душевнобольному, которого ни в коем случае нельзя волновать. Так было 29 марта 2010 года, когда о теракте в московском метро «Первый» сообщил через час, НТВ — через два, а «Россия-1″ — аж через три часа (при этом полный набор утренних шоу для домохозяек вышел в эфир по плану). Так произошло и на сей раз.
Связано это с политикой? Наверное. ТВ — это такой монструозный Кашпировский, который вводит в транс и дает «установки», который служит не информированию общества, а формированию у него определенных представлений и предпочтений (про это уже даже научные труды пишут).
Связано это с деградацией профессии? Тоже, конечно, да. Недаром ведь уже упомянутой телекомпании Russia Today пришлось набирать себе штат по всему миру — отечественные телевизионщики просто не потянут новостной канал западного качества.
Источник
